Присяга

«Живи, брат…»

билибаСудьба полна неожиданностей. Эту простую истину отчетливо осознал Владимир Билиба. Начнем с того, что его родители давным-давно в пору далекой юности встретились на комсомольской стройке. Мама – с Петриковского района, отец – из Вичина, что на Лунинетчине, а нашли друг друга за три-девять земель. Большая часть жизни прошла на севере. Оттуда, с Колымы, ушел в армию их сын.

Сегодня юность Владимир вспоминает с легкой грустью. Служить довелось на Курилах. После армии несколько даже неожиданно для себя парень согласился остаться на сверхсрочную службу и попал в Хабаровскую школу прапорщиков. Сегодня он говорит, что это командиры заметили в нем армейскую жилку и предложили не снимать военную форму. Сам же Владимир убежден, что такими, ответственными и советскими до мозга костей, были многие из его ровесников.
Так или иначе, через год молодой прапорщик оказался на острове Кунашир. Из казармы в ясные вечера можно было видеть огни японского города Саппоро. Это были далекие свидетельства незнакомой жизни, во многом непонятной, но уверенно воспринимаемой, как нечто враждебное и чуждое нормальному человеку.
Шел первый год службы в должности старшины роты. Молодой прапорщик подавал надежды, был искренен и очень дружелюбен. Вероятно, именно эти качества стали определяющими, когда однажды командир неожиданно предложил командировку в Афганистан. Справедливости ради стоит сказать, что его, первогодка, отправлять в “горячую точку” по негласному приказу свыше не разрешалось, но два сослуживца, которым светила “южная” командировка, к этому времени успели обзавестись семьями, а Владимиру, вообще-то, легче было “сняться” с места. Мысли о том, чтоб отказаться, не было. Подстегивало и азартно-безбашенное: “Если дам слабинку, уважать себя перестану…”
Афганистан встретил умопомрачительной жарой. Шел июнь 1987 года. Прапорщик Билиба попал в батальон охраны аэродрома в Газни. Человеку несведущему может показаться, что такая служба менее опасна и заведомо предполагает более спокойные, чем в других частях, будни. И только тот, кто прошел “афган”, знает, что аэродромы были под постоянным прицелом “духов”. Случались дни, когда перестрелки не стихали ни на минуту. В такое время спасал мощный дувал, который надежно защищал бойцов от шальных пуль. В этой рукотворной крепости было надежно и безопасно и “достать” солдат мог разве что реактивный снаряд.
И все же незримая опасность витала совсем рядом. Ее едва ли знали в лицо, но чувствовали, казалось, каждым нервом, каждой клеточкой. Много лет спустя, уже в новой мирной жизни Владимир Билиба не раз будет ловить себя на том, что, находясь на балконе многоэтажки, на подсознательном уровне будет настойчиво искать взглядом удобное место для укрытия на земле. И долго еще будет помнить свист пуль из “зеленки”, даже во сне понимая: свистит – значит, не твоя… “Они стреляли по нам, мы – по ним, – просто скажет потом воин. – Я очень хочу надеяться, что никого не убил”.
А тогда, на войне, его хранила сама судьба. Заложенное в детстве мировоззрение атеиста крепко засело в сознании. Именно оно подталкивало в самые решающие моменты уповать не на Бога, а на везение, легкомысленно бросая товарищам: “Как карта ляжет…”. Эта жизненная карта почти всегда ложилась удачно. Правда, так было не со всеми.
Наверно, до последнего дыхания будет помнить прапорщик один из жарких дней, когда довелось стать невольным свидетелем гибели товарищей по оружию. На боевой операции взвод попал в засаду душманов. По рации ребята взывали о помощи, а помощь подойти не могла…
И не сказать, что время летело незаметно, но близилась годовщина горячей командировки. Среди военнослужащих все упорней ходили слухи о предстоящем выводе советских войск. Наконец 15 мая 1988 года было принято Женев-ское соглашение по урегулированию положения вокруг ДРА, по которому Советский Союз обязался в девятимесячный срок – до 15 февраля 1989 года – вывести войска из Афганистана.
Эта радостная весть, тем не менее, добавила тревоги советским военнослужащим. Бывалые солдаты не скрывали опасения: вывод войск – очень трудоемкое и серьезное дело, к тому же, погибнуть по дороге куда проще, чем на посту. Волнений абсолютно не разделяла молодежь: преисполненные ожиданием долгожданных встреч с родными, юноши отказывались думать о том, что опасность обострилась неимоверно. Это ребячество (многим из тогдашних воинов едва исполнилось 20, а нашему собеседнику было всего 22 года) прослеживалось во многом. Перед сложной дорогой бойцам выдали бронежилеты. Они добросовестно нашили на них бирки со своими фамилиями да так и побросали амуницию в БТРах – носить тяжеленную защиту в жару было выше всех человеческих сил.
Так сталось, что прапорщик Владимир Билиба практически в самый последний момент пересел на другой БТР. С собой взял только автомат.
Путь был мучительным и тревожным. Внезапно впереди увидели дымящуюся боевую машину без колеса и офицера, который, едва переведя дух, сообщил солдатам, что погиб прапорщик Билиба. Именно его брошенный, обагренный чужой кровью бронежилет первым нашли в бронетехнике…
Возможно, с этого момента Владимир Билиба стал верить в Бога. Мужественно перенес путь практически через весь Афганистан до советской границы, вместе с друзьями, глотая отчаяние, задыхался в тоннеле на перевале Соланг. И выстоял. Он вряд ли чувствовал себя победителем, но и побежденным осознавать не хотел.
Пройдет совсем немного вре-
мени, и рухнет великая дер-
жава. Сомнению будет подвергнута целесообразность странной войны в чужой стране. Осознавая все это, много лет спустя, бывший воин-интернационалист с болью скажет: “Мне не нужны льготы. Я был солдатом и честно выполнял свой долг. Но и умалять наши заслуги не стоит. Даже там, в чужой далекой стране, мы защищали свою Родину”.
Возвращение к мирной жизни не было мучительным. Еще год он прослужил в Магадане, а потом с родителями вернулся на родину отца – в деревню Вичин. Работал в охране. Позже начал свое дело, став индивидуальным предпринимателем. Женился. Наверно, не все получалось гладко, но о неудачах Владимир Васильевич сегодня говорить не желает. Он охотно спешит на помощь людям, откликается на просьбы, старается не проходить мимо чужой беды. Искренне верит в Бога, мечтает о том, чтоб здоровыми и счастливыми были сыновья, трепетно относится к семье. А еще – бережно хранит память о своей юности, боевых друзьях и навеки породнившем с ними Афганистане.



Кнопка «Наверх»
Закрыть
Закрыть